b30753a4     

Булычев Кир - Летнее Утро



Кир БУЛЫЧЕВ
ЛЕТНЕЕ УТРО
Фантастический рассказ
Я был немного простужен. Не болен, а так, простужен. Проснулся ночью
от собственного кашля, а заснуть снова не смог.
Четыре часа. За окном светло. В парке, за домами, трудится соловей, а
с балкона его перебивают воробьи. Перистые рассветные облака висят на
жемчужном небе, и все вокруг нарисовано сильно размытой акварелью.
Мне захотелось курить. Глупая история: вроде бы выспался, хотя спал
всего три часа. Я встал, выбрался на кухню и закурил там, стоя у окна.
Лето началось поздно. Июнь, а еще не отцвели одуванчики, серыми
вязаными шапочками распускаются под окном, тополиный пух, словно
выпущенный ими, поднимается вверх и застывает в воздухе. А зелень совсем
свежая - дожди каждый день.
Скоро встанет солнце, разгонит акварельную нежность, придаст
предметам объемы и вес. Все станет проще.
У леса на горизонте беззвучно тянется поезд. Оттуда, от сортировочной
доносится четкий голос диспетчера.
Куда идет поезд? Можно различить платформы и бурые товарные вагоны,
аккуратные и миниатюрные, словно в детской железной дороге. Легко
представить, как поезд прогромыхивает сейчас мимо спящей пригородной
платформы, доски которой еще влажны от ночного ливня, где пахнет мокрой
листвой, а по близкой улице шуршит машина - везет молоко. Странно даже,
как отчетливо я представил себе все это, хотя мне никогда не приходилось
встречать рассвет на пригородной платформе.
А поезд уже набирает скорость, стараясь разбудить привыкшие к такому
шуму дачные поселки, спящие среди пригородных лесков. Выгоняют коров, и
петухи провожают их отчаянными воплями, словно прощаются навечно.
Я решил было лечь, но закашлялся снова. Надо выпить воды.
Кран выбросил тугую, прямую, как палка, струю, струя разбилась о
немытую посуду, и звук получился многообразным - в такое беззвучное время
улавливаешь тончайшие оттенки шумов - пока они не задушены, не порабощены
общим, неясным и скучным шумом дневного города.
А спать совсем не хотелось. И нелепо было стоять посреди кухни в
трусах, любуясь пейзажем, а в то же время уговаривать себя вернуться в
постель и проворонить это утро, забыть о нем, не ощутить вдоволь его
ласковое одиночество.
Я, стараясь не шуметь, не приближать дня, оделся. Ботинки
оглушительно нажали на паркет, а дверь шкафа, когда я полез туда за чистой
рубашкой, взвизгнула: вещи в квартире не согласны были беречь утро, им
чужда экологическая проблема: я и окружающая среда. Они не виноваты, у них
нет глаз, чтобы разглядеть акварельность неба.
Пора уходить. А почему бы и нет? Сегодня воскресенье, мой день,
который я намерен был, не будь этой счастливой случайности, провести
бессмысленно, за видимостью дел или отдыха и упустить облака, отчаянное
соревнование между соловьем и воробьями, для которых его изысканная
музыка - пустая забава, а тут надо детей кормить, червяка ловить,
отношения с соседями выяснять.
И так я проникся сочувствием к воробьиным проблемам, что спохватился,
лишь очутившись на лестнице, тихо и осторожно поворачивая ключ в двери.
Разумеется, я не стал вызывать лифт. Нетрудно представить, как он
загремит, зажужжит, карабкаясь на восьмой этаж, проклиная смазку и
нахально хлопая дверьми, чтобы весь мир знал, с какой рани ему приходится
трудиться.
Я бежал по лестнице, а за окнами лестничной клетки поочередно
возникали ветви высокого тополя, растущего у подъезда, и сквозь них
различно гляделось длинное розовое облако. Запах влажной листвы, влетевший
в распахнутое окн



Содержание раздела