Бунин Иван Алексеевич - Над Городом
Иван Алесеевич Бунин
Над городом
Глядя на колокольню снизу, с церковного двора, мы сами чувствовали, до
чего мы еще малы, и было жутко немного, потому что облака в ясном весеннем
небе медленно уходили от нас, а высокая белая колокольня, суживаясь кверху
и блестя золотым крестом под облаками, медленно, плавно валились на
церковный двор - и крест был похож на человечка с распростертыми руками...
Потом мы вперегонки кидались к узкой двери в колокольню.
Длинная, почти отвесная лестница тотчас же за дверью терялась в темноте.
В темноте, стиснутые холодными кирпичными стенами, храбро лезли мы друг за
другом вперед. Свет, как мы знали, должен был открыться внезапно - и
правда, скоро впереди мелькал проблеск. Ещс несколько шагов, поворот - и мы
в низком помещении, бледно озаренном решетчатым окном. Над головой -
тяжслый накат из бревен, перекрещивающиеся в пыли и паутине балки, на полу
- целые вороха известкового птичьего помета, изогнутая медная купель среди
кирпичей и мусора, суздальские облупившиея иконы, кадило с оборванными
цепями... Черничка-галка, с пухом в клюве, сидит на подоконнике и
выжидательно косит одним глазом.
Таинственно в этой старой кладовке! Но осматриваться некогда. Голоса и
топот ног опередивших нас раздаются уже над нами, - звонко и весело, как
всегда весной в колокольне. И, кинув несколько быстрых взглядов на мусор и
балки, мы спешили по темным изломам лестниц дальше...
Вот наконец и первый пролет: сразу стало светло, просторно, в арки широко
видно небо. Внизу - церковный двор,мощснный камнем, красная крыша сторожки
в углу ограды и береза у железных ворот... Хорошо глядеть на все это сверху
- видеть у себя под ногами верхушку березы! С высоты все кажется красивее,
меньше; двор после весенних дождей стал бел, опрятен, между его высохшими
плитами пробивается первая травка, а верхушка березы закудрявилась легкими,
прозрачными кружевами зелени, необыкновенно нежной и свежей. И как тепло!
Выйдет солнце из-за облака - чувствуешь на лице горячую ласку света.
Воробьи н березе задорно зачиликают в этом блеске, извозчик, проезжающий
мимо, хлестнет лошадь, - и совсем по-летнему затрещат по мостовой колеса...
- Идите сюда! - раздастся чей-то крик сверху. И, переглянувшись, мы
устремляемся к гнилой и крутой лестнице во второй ярус, более узкий и как
будто более зыбкий, чем первый, и снова попадаем в полутемные недра
колокольни, разделенные бревенчатыми потолками. Опять грубый и
беспорядочный вид балок и лестниц, мешающихся в сумраке; опять холодок и
запах кирпичных стен... Всюду запустение старой башни, все велико, покрыто
пылью и птичьим пометом... Лестницы, под которыми валялись кирпичи и
бревна, были шатки, колени у нас дрожали, сердце учащснно билось; но в
узкие окошечки возле лестницы мы видели лазурь, высоту, к которой
стремились. На подоконниках, на лестницах и балках сидели сытые голуби,
сизые и "жаркие", и так как мы уже чувствовали себя в одном мире с ними, то
нам было очень жаль, что они так поспешно, пугая и себя и нас, рассыпались
куда попало при нашем приближении, торопливо хлопая свистящими крыльями.
Это, впрочем, не мешало им тотчас же опускаться на другие лестницы и снова
начинать гулкое, сердито-ласковое воркованье, топчась на одном месте с
раздувающимися зобами. А в одном углу сидела на яйцах белая голубка - и с
каким любопытством мы смотрели на нес сверху! Тут было совсем почти темно,
только в длинное и узкое окошечко голубой лентой сияло небо...
- Васька идет! - р
